«А вы знаете, что у него в триместре
по литературе?»
Записки мамы пятиклассника, который всегда говорит, что его дневник – у
учительницы
От детского вранья взрослые порой приходят в ужас, естественно, начинают с
ним бороться. Особенно пугает ложь по поводу школы и уроков: с одной стороны,
уже ясно – ни одному его слову верить нельзя, а с другой – вслед за
методичным выведением маленького лгуна на чистую воду в доме воцаряется сущий
ад. Об этом – записки мамы пятиклассника.
...В школе в целом ребенку комфортно, настроение не подавленное. Но учится
он все хуже и хуже. Причем дело не в том, что он чего-то не понимает, а в том,
что не признается в проблемах: нет-нет, что ты, все у меня отлично. Даже на
прямой вопрос об оценке, о которой я уже знаю, предпочитает соврать. Обычно же
я выясняю ситуацию постфактум (оценки в дневники им ставят оптом за прошедшую
неделю), когда уже невозможно что-то по горячим следам исправить. Происходит
неприятный разговор про вредность и недопустимость вранья, потом все по новой.
…Что сказать про ежедневное утверждение ребенка о том, что «дневник у
учительницы»? Проверить заданное мне затруднительно. Пытаюсь контролировать
хотя бы набор уроков, по которым что-нибудь надо сделать, но каждый день слышу,
что завтра математика (ее не задали, понятное дело), английский (уже сделал),
физкультура и два труда. Набор трех уроков может меняться, но вот эти «два
труда» каждый день… Я не скрываю сомнений, но он утверждает, что вчера он
просто забыл и ошибся, а уж завтра-то точно два труда.
А на днях зашла ко мне коллега по работе чайку попить, ее сын, кстати, учится с
моим в одной школе. Я, конечно, опять про эти «два труда», а она: «В нашей
школе у мальчиков трудовика второй год нет, ищут все, никак не найдут». Со мной
чуть не плохо.
Вечером спрашиваю сына, как зовут трудовика. Он спокойно говорит: «Не помню».
Тут я выкладываю карты: нет у вас никакого трудовика. А он не сдается:
«Трудовика, может, и нет, а вот труд есть».
И после этого я его не побила!
…Забежала тут к нам бабушка, которая по совместительству завуч школы, где сын
учится, и еще ведет у него естествознание. «Единицу, – говорит, – ему сегодня
поставила. За домашнее задание». Тут я сильно удивилась, потому что накануне он
ночевал у бабушки и домашнее задание по этому самому естествознанию делал с
самой бабушкой-учительницей! Оказывается, они вместе и опыт провели, и все
выяснили, обсудили, что и где писать, и он ушел в комнату писать. А на уроке
оказалось: в тетрадке чисто. Как же так? Ответ ошеломляет: «Я забыл!»
Врет, лень ему было, вот и все.
…Одно из речений ребенка об
учительнице: «Она хорошая. С ней одна проблема – она догадливая».
… – Прочитай, что ты сейчас написал.
– Все правильно.
– Прямо по буквам прочитай.
– Ты меня обижаешь!
– Читаем… (вместо «катится» написано «каится»).
– Я этого не писал!
…Сегодня позвонила медсестра из школы и попросила забрать ребенка домой. Он
плохо себя почувствовал на уроке. Давление ничего вроде, а пульс 100. При учете
того, что он не бегал, не скакал, а просто сидел на уроке. Лежит сейчас на
диване. Не представляю, что с ним делать. Что за напасть на мальчика моего.
Несколько раз в месяц то головные боли, то давление 40 на 50, то пульс 100, то
обморочное состояние. А все исследования в норме. Не знаю прямо!
…В понедельник ребенок не дождался, пока я найду его на школьном дворе,
позвонил и сообщил: «Плохие новости, две двойки и одна единица». Одна двойка за
несделанную домашку. Не сделал, потому что не записал. Вторая двойка за то, что
были ошибки в классной работе. Время от времени им задают выписать из
специального их словарика пять слов, так они учат правописание непроверямых
гласных и согласных. Нужно было найти пять названий животных и написать их. Он
нашел четыре, про пятое подписал в скобках карандашом, что его нет в словаре.
Оказалось, пока он болел, они это пятое слово в словарик внесли. Ну конечно,
там еще были ошибки, кстати, вот такая. На вопрос, кто пашет землю, он написал
«пахарь». А надо было – тракторист. Словарное слово! «Он у вас все время хитрит
и увиливает».
…Примчались домой уже вечером, он почти без скандала – за уроки, умничка.
Сделал весь английский (и кто придумал по две страницы упражнений «на
завтра»?). И даже уместил двенадцать предложений в пять строчек, отведенных на
это в рабочей тетради (какой такой «специалист» редактировал это учебное
пособие?). И вот уже 22.00, тут началось: «А-А-А-А-А, я не смогу сделать
математику, там надо решать устно, у меня это долго, не хочу-у-у-у». Но у нас в
семье никого упрямством не обделили, поэтому – делай, делай. Через час крика и
прочих спецэффектов, когда все сделано, я вспоминаю, что математики в пятницу у
них нет. Именно в пятницу, это точно.
…Звонит мне классная, говорит: «А вы знаете, что у него в триместре по
литературе?» Знаю, конечно! Тройка. Ну и по английскому. И я уже ему выдала,
что положено по этому случаю. «Вообще-то, – говорит учительница осторожно, –
тройку ему исключительно за красивые глаза поставили. А по правде, у него за
триместр 5 двоек и 1 тройка». Сижу боюсь: и что за ребенок у меня?
От редакции. Спору нет, учить говорить правду надо. Но это
не значит – убиваться по поводу детского вранья. Ученые считают, что ложь не
только способ защиты, но и верный признак нормального развития ребенка.
Известный ученый, биолог, лингвист и психолог, специалист в области
нейрофизиологии и психолингвистики Татьяна Черниговская утверждает: «У человека
есть способность, которую многие до сих пор считают только человеческим
свойством, – строить модель психики «другого». Способность представить, что он
в этот момент думает о вас, о вашей картине мира, и подстроить свое поведение
конкретно под вас – это основа успешной коммуникации. Эта способность
отсутствует при всем спектре аутизма и у пациентов с шизофренией.
У детей она появляется не сразу. Но когда появляется – это совпадает с
временем, когда дети начинают лгать. Серьезные детские психологи говорят, что
это очень хороший когнитивный показатель. Если ребенок способен к вранью, то
это значит, что он хорошо развивается когнитивно».